интуиции (разрозненно)

Мыслить надо не глубоко, как досократики, не высоко, как платоники, а поверхностно, как стоики. Надо - это не потому что надо, а потому что я так выбираю.

Смысл можно придать только прошлому, а не будущему и даже не настоящему. "Осмысленные" действия в настоящем - это осмысление бессмысленных действий в прошлом. Так реализуется практика субъективации.

Попытки придать смысл будущему - это объективирующие практики (термин Фуко, стратегии - термин Де Серто). Направленные на общественные массы, они обречены на "провал" ввиду множества субъективирующих практик (у Де Серто - тактики в противовес стратегиям).

Каковы бы ни были действия человека, они осмысленны. Если мы желаем настаивать на субъект-объектной раздвоенности мира, то для осмысления первого предложения должны будем ввести понятие свободный выбор.

Практики объективации в индивидуальном порядке ни к чему не ведут. Хотя бы потому что pouvoir - savoir, а не knowledge is a power (короче, сила дает знание, а не наоборот). В индивидуальном порядке власть некуда прикладывать, поэтому не нужно это все.

вслед за Августином и Руссо

Исповедь - интересная субъективирующая практика. Хотя бы потому, что она никогда не реализуется по фотографическому принципу "нет ничего в исповеди, чего прежде не было бы в действиях".

Моя исповедь - это недискурсивная практика, впрочем, не всегда.

Каждый раз, исповедуясь, собираешь себя из осколков одного и того же прошлого по-новому. Дешевый способ почувствовать себя свободнее ,-)

люди и вещи

Складывая свой диван, обнаружил, что я - единственный человек в мире, который умеет это делать. Он (диван) уже порядком износился, только я знаю, где нужно подправить, куда нажать, чтобы он "правильным" образом сложился, принял внешний вид, наиболее близкий к магазинному. Есть еще замки, ключи, задвижки, шпингалеты, смесители и прочие вещи-для-меня (привет Канту!), мой компьютер, наконец. Практики пользования всеми этими вещами вписаны в мое тело. Вещи являются продолжением меня. После моей смерти большая часть этого хлама будет выброшена на помойку, ведь эти вещи дисфункциональны для другого.

С другой стороны, становясь более близкими с другим, мы ближе к его вещам, они (вещи) открываются нам. Это почти эротическое переживание, когда вещь-в-себе становится вещью-для-меня (идея А. Секацкого).

Для набора первой номадической скорости необходимо избавление от подобных вещей. Это способствует снятию режима близости (regime de familiarite - термин Болтански и Тевено) с другими.